Я перешел в новую школу в связи с переездом: моего отца перевели в филиал его работодателя в другой город. Честно говоря, больше всего я жалел даже не о том, что потерял привычное окружение, знакомых с детства приятелей по двору и школе, а то, что здесь ближайшей к дому школой оказалась настоящая VIP-резиденция для местных богатеньких детишек. Наверняка скопище снобов… Так оно позже и оказалось.

Я буквально умолял родителей перевести меня в обычную школу, но, во-первых, она оказалась значительно дальше, ибо городок был новый, школ мало, а, во-вторых, родители решили, что с аттестатом этой школы мне почему-то должно быть легче потом пробиться в жизни.

Ребята сразу стали относиться ко мне свысока: я был чуть ли не единственным из не слишком богатой семьи. Была еще парочка ребят из тех, кто получил грант на обучение здесь, но их-то как раз терпели, так как у них всегда можно было попросить списать. А я и к богатым не относился, и к особо одаренным тоже.
Вообще не слишком-то я и стремился попасть в их компанию. Нужны они мне… До окончания школы – год. И прощайте, снобы-одноклассники. Так что меня бы вполне устроил их полный игнор в мою честь. И большинство ребят так и поступали. Но только не Светка. Эта дрянь не давала мне покоя с тех пор, как я появился, с первого дня. Мало того, что она из одной из самых богатых семей города, папа у нее, видите ли, владелец чуть ли не половины предприятий здесь, так она еще и слыла первой красавицей школы. Так что всё – девчонка упивалась собственной властью на всем и всеми.

Она насмехалась над моей одеждой, ответами в классе, каждым движением. А, в конце концов, решила еще сильнее унизить меня, публично вызвав на бой без правил на нашем стадионе у школы. …И вот тут она попалась.
Она, понимаете ли, пару лет позанималась боевыми искусствами и решила, что унизит меня еще больше, если при всех побьет. Но ее ждал неприятный сюрприз: мой отец, до того, как уйти в бизнес, был тренером каратэ. Я же его зал для занятий помнил столько, сколько помню себя. Еще лет пять назад я уже достиг такого профессионализма в каратэ, а заодно и в дзюдо, которым тоже рано начал заниматься, что мог бы вполне и тренировать других. Так что у этой сопливой заносчивой дряни не было никаких шансов.
Но я решил не разочаровывать ее раньше времени, дабы не отказалась от затеи, и просто согласился. Весть о нашей «дуэли» мгновенно распространилась среди всей нашей параллели, так что после занятий на стадионе собралась хорошая толпа наших ровесников, желающих поглазеть на бесплатное шоу.
Я легко обошел первый же ее удар и схватил ее за лодыжку. Ошеломленная, она упала на траву, а я стоял рядом, смеясь. Сердясь, она пыталась подняться, но я ударил ее в живот, затем вздернул ее голову за волосы и ударил по лицу… один раз, два раза, три, четыре… Она уже задыхалась, взгляд был ошеломленный и уже испуганный.
Затем я за волосы вывихнул ее так, чтобы она упала лицом вниз. Я поставил ее на колени, продолжая пихать лицом к земле, и схватил конец ее футболки. Футболку, не долго думая, я натянул ей на лицо. Она мгновенно запаниковала. Затем я поднял ее лифчик, оголяя ей грудь, и тут же вовсе его снял, чтобы связать ей руки.
Она прижалась ниже к земле, чтобы прикрыть оголенную грудь, и закричала, умоляя меня остановиться:
- Я сдаюсь, сдаюсь! Ты победил!
Я на это только рассмеялся и ответил:
- Детка, ты ведь не пощадила бы меня, если бы победила, ведь так? Не будем же лишать твоих приятелей шоу, на которое они пришли!
Оглянувшись, я попросил одного из немногих, кто общался со мной, принести мой рюкзак. Из рюкзака я вытащил заранее приготовленную для этого торжества справедливости расческу с огромной ручкой.
Она начала кричать и бороться, но у нее действительно не было ни одного шанса. На стадионе не было ни одного взрослого, а дальше стадиона никто не услышал бы ее криков за улюлюканиями толпы. В толпе же, как я и ожидал, не оказалось ни одного ее настоящего друга. Все они были только припевалами местной королевы бала, с которой я сейчас публично снимал корону. А толпа очень любит сжигать бывших вождей. Особенно когда при этом можно поглазеть на обнаженную красотку.
Я стянул с нее кроссовки и носки, отбросив их в сторону. Затем я взялся за ее шорты, медленно стягивая их вместе с трусами вниз, к ее ногам. Вот теперь она уже просто вопила, умоляя о милосердии и о помощи. Но никто не приходил ей на помощь. Толпа орала от восторга, снимала шоу на мобильные телефоны, свистела и кричала «давай дальше!». Пожалуй, им даже было приятно, что эта богатая сучка кем-то побеждена.
Тогда, к восхищению толпы, я медленно снял ее штанишки, показывая всем ее голую задницу. Вниз, вниз, и прочь! А заодно прочь и футболку, задернутую вверх. Теперь эта тварь была абсолютно голая. Она стала красная как рак, ее тело дрожало от оскорбления. Ее дыхание было возбужденным и задыхающимся.
Я снова схватил ее за волосы и чуть приподнял, четко ставя на четвереньки.
- Видишь пень вон там? До него метров пятьдесят. У тебя есть тридцать секунд, чтобы добраться туда на четвереньках. Если не успеешь, я дам тебе то, что ты действительно заслуживаешь: хороший удар по заднице, а заодно и между ней. Вперед, тварь!
Затем я резко вставил в ее задницу ручку расчески, и она взвыла от боли. Так что, как только я вытащил ручку, она буквально помчалась на четвереньках к указанному пню. При этом она рыдала, краснела и просила о милосердии, а толпа хохотала над ее медленными неуклюжими движениями и виляниями голым задом.
Я шел рядом с нею, поря ее задницу расческой, поторапливая ее и смотря в то же время на секундомер в телефоне. Она ускорялась, пытаясь избежать шлепания, но я следовал за ней, показывая толпе шоу из ее подпрыгивающей от ударов задницы, повизгиваний и напрягшихся сосков.
Она побежала с такой скоростью, с какой только могла, но все-таки не уложилась в отведенное мной время. Тридцатая секунда истекла буквально за пару шагов до пня.
Я сел на пень и за волосы подтянул ее к моим коленям. Я смеялся.
- Маленькая неумелая сучка, - глумился я над ней, - ты плохо справилась с заданием, так что теперь я дам твоей заднице реальную разминку. – Я за волосы поднял ее голову, - а теперь слушай сюда, дрянь. Сейчас по-любому твоя задница получит несколько хороших ударов. Но их может быть много или поменьше. Ударов будет много, если ты не раскинешь сейчас пошире свои длинные ножки и не покажешь всем свою киску.
- Нет, нет, нет! – кричала она, умоляя меня и корчась на земле, - пожалуйста, что угодно другое, но только не это, пожалуйста!
Я рассмеялся, снова взялся на расческу и начал шлепание. Один сильный удар! Два! Три!
- Только подумай, сучка, ты еще можешь одержать моральную победу и выдержать ударов сто и не показать этой толпе свою киску. Ты правда думаешь выдержать это?
Ее задница покачивалась, ее тело дрожало. Она начала кричать о пощаде. Я знал, что много ударов не понадобится, чтобы ее сломить. Десять ударов – вот всё, что потребовалось. Она умоляла меня остановиться и обещала показать киску, уже для большего убеждения раздвигая ноги.
Толпа свистела от восторга, оскорбляя и унижая бывшую королеву школы.
- Ну, и дела, детка, всего десять ударов, и ты сдалась! – хохотал я над ее раздвинутыми на всеобщее обозрения ногами. – Но всё-таки я добью хотя бы до сорока!
Игнорируя ее мольбы не продолжать, я возобновил шлепанье с преувеличенной энергией. Я нещадно наказывал ее бедную задницу. Она делала движения ногами, чтобы вывернуться от ударов, но в результате только еще больше показывала всем влагалище. После двадцати ударов она кричала как раненое животное. Чтобы развлечь толпу еще немного, я начал шлепать ее поочередно по каждой части задницы, раздвигая их таким образом, чтобы толпа могла видеть ее анус, унижая Светку еще больше.
Наконец, я закончил экзекуцию и выпрямился, наблюдая за ней. Она же еще некоторое время вздрагивала и дрожала, увертываясь от несуществующих уже ударов, голая на траве. Я смотрел на нее сверху вниз, усмехаясь. Когда она немного пришла в себя, то смерила меня ненавидящим взглядом и закричала:
- Ах, ты сука! Ты пожалеешь об этом! Ненавижу тебя, ненавижу!
Я прекратил усмехаться и похлопал расческой по своей ладони:
- Я полагаю, ты так и не извлекла урок, тварь?
Теперь в ее глазах проскочил страх, и, отползая от меня по траве, она испуганно закричала:
- Подожди, прости, я сожалею!
- Хорошо, - усмехнулся я, - я дам тебе выбор. Думаю, ты уже чувствуешь, насколько травмирована твоя задница. Ты либо сделаешь то, что я скажу, либо я тебя шлепну еще раз двести. Ты можешь себе вообразить двести шлепков? Этого достаточно, чтобы твой зад стал похожим на радугу. Или ты можешь сделать кое-что для меня…
- Чт-что? – спросила она, дрожа.
Я снова открыл свой рюкзак и достал оттуда бритву.
- Я думаю, здесь всем было бы интересно понаблюдать, как ты бреешь свою киску, правда?
Светка задыхалась. Она умоляла меня, просила не заставлять ее делать это. Я только размахивал расческой и потребовал начинать представление. С новым взрывом слез она взяла бритву и села травмированной попкой на траву, раздвинув ножки и краснея. Она медленно начала сбривать волосы на влагалище, шмыгая носом и утирая иногда слезы. Толпа таращила глаза и делала грубые комментарии, заставляя ее страдать в позоре.
Я собрал все ее сбритые волоски в мешочек и, помахав им, сказал:
- Неплохой трофей, правда? Отчасти как взятие скальпа! Теперь ты с лысым влагалищем, как маленькая девочка.
Но затем я снова протянул ей бритву и заставил пошире растянуть влагалище, чтобы выбрить также волосы в самых глубинных местах. Затем я поставил ее на четвереньки и сам выбрил ей всё до жопы, чтобы вся ее промежность была лысая. Я ощущал ее беспомощный гнев и хихикал от радости возмездия. Как же она ненавидела меня! И как я наслаждался ее унижением!
Когда я закончил, я дал ей по заднице хороший пинок и затем пихнул ее лицом вниз, в траву, чтобы развязать ей руки. Я развязал ей запястья, но лишь за тем, чтобы повторно связать их у нее за спиной. Я сел на корточки перед ее головой, держа ее твердо под контролем. Знала ли она, что ее ожидает? Возможно. Но она была уже настолько эмоционально истощена и подавлена. Она могла уже только хныкать и умолять.
Я взял бритву… У нее была такая великолепная копна волос… И затем сделал это… Срезал прядь, вторую, третью… Она кричала, просила, умоляла так трогательно… Всё, что она могла делать, это передвигать ногами в воздухе, заявляя о своем протесте, а толпа хихикала, поглядывая на ее унижение. Это уже было окончательное оскорбление.
И пятнадцать минут спустя я отодвинул бритву от ее лысой головы. Она была в шоке. Я развязал ее руки и смотрел, как она продолжала двигать руками со своему голому скальпу, удивленная и всё еще не верящая, что я сделал с ней. Я улыбнулся. Когда-то мой враг, а теперь мое небольшое домашнее животное. Такая сладкая, сладкая месть!
Она уже лежала в траве, поглаживая голову, стеная, скручиваясь и крича. Затем, к моему удивлению, она начала хныкать как маленький ребенок:
- Я сожалею, я сожалению, - кричала она много раз, - пожалуйста, не причиняй мне боль еще… пожалуйста, пожалуйста…
Я наклонился вперед и прошептал ей на ухо:
- Это хорошо, детка. Только помни теперь, что хозяин тут я, а ты должна быть хорошей девочкой. Теперь еще немного позабавимся, но не волнуйся и ни о чем не думай. Просто сконцентрируйся на том, что я делаю.
Я мягко потер ее больную задницу и перевернул ее на спину. Захватив обе ее лодыжки, я выдвинул ее ноги назад, выставляя ее влагалище полностью. Я встал на колени между ее ногами, чтобы она не имела возможности сомкнуть их, и всё время смотрел в ее глаза. Она умоляла меня остановиться. При этом ее тон был извиняющийся и умоляющий о пощаде – она знала, что у нее нет шансов!
Я начал, потирая мой средний палец вверх и вниз по ее губкам влагалища, мягко разделяя их, поглаживая, нажимая немного вперед.
- Сконцентрируйся на моем пальце, детка… Почувствуй его в своей киске… Продвинься к нему, займись с ним сексом… Давай, будь хорошей девочкой…
Вначале она сопротивлялась, но, наконец, ее бедра начали перемещаться. Я держал палец в ней и с радостью заметил, что губки ее влагалища продвигаются к нему, почти начиная сосать его. Я возобновил движения, и был вознагражден взрывом сока в ее киске.
Я начал работать сильнее, двигая мой палец вверх и вниз по ее губам, намазывая ее сок вдоль ее срамных губ, вырывая ее первые стоны.
Теперь я решил, что она достаточно возбудилась, и засунул в нее и второй палец, расширяя влагалище еще больше. Она ответила на мои движения, извиваясь на траве.
- Поиграй со своими сосками, сучка, - приказал я.
Светка медленно потянулась к своим грудям, начала теребить свои сосочки, потрясывать и ласкать их. Я улыбнулся толпе. Светка казалась не сознающей их, загипнотизированной моими движениями, тем, что я делал с ней.
Теперь она действительно текла. Я засунул в нее третий палец, а потом и четвертый. Теперь я ее уже беспощадно трахал четырьмя пальцами. Светка подпрыгивала и горбилась, визжа и задыхаясь.
И затем я мягко начал натирать ее клитор большим пальцем. Она сходила с ума. Ее ноги пытались дергаться вместе, но были неспособны сомкнуться. Она почти готова была кончить.
Вдруг я остановился. Она едва не задохнулась в шоке.
- Нет! Что… что ты делаешь? Нет, трахни меня! Пожалуйста, позволь мне кончить!
- Хорошо, я дам тебе кончить, - ухмыльнулся я и засунул всю пятерню в ее отверстие.
Вся моя рука! Она начала кричать… крики паники, удовольствия, шока… Но киска была влажной, гибкой и хорошо обработанной. Моя рука твердо продолжила путь в глубину ее влагалища. Я вращал руку, пораженный обилием ее соков, бьющих струей из ее отверстия. Она была совершенно не в своем уме теперь, отчаянно трахаясь на моей руке, только чтобы кончить.
Я насмехался над нею:
- Давай, кончай, детка. Трахайся о мою руку, высоси ее. Кончи передо мной, перед всеми этими людьми…
Ее лицо внезапно исказил ужас, поскольку я напомнил ей о толпе.
- Давай кончай для меня, твоего врага, кончай от моей руки, передо мной, перед толпой, перед всей школой!

И она взорвалась в оргазме, ее соки текли по моей руке, вниз, к ее заднице. Она стонала, визжала и извивалась как сто развратных шлюх. Ее босые ноги елозили по траве по обеим сторонам от меня. Какое шоу! Толпа приветствовала и смеялась, в то время как Светка, богатая и высокомерная Светка, голая и лысая, корчилась на моей руке как рыба на крюке.
Я медленно вынимал руку и вставал, наблюдая за Светкой, в то время как она еще продолжала дергаться от оргазма на траве. Я притянул руку к ее лицу и спросил:
- Нравится тебе моя рука, сучка?
Она сжимала бедра в спазматическом дергании. Затем она прижала лицо к моей руке и начала облизывать ее.
- Пожалуйста, - шептала она, - пожалуйста, трахни меня еще немного…
- Знаешь, детка, - ответил я ей, - с этого дня я буду иметь тебя как мою рабыню, моя голая лысая маленькая шлюшка. Больше ты человеком не станешь. А я буду трахать тебя, сколько захочу.
Толпа гоготала от восторга.